Более 50 процентов населения региона - в разводе

Статистика подсчитала: за 9 месяцев 2019-го в Воронеже и области заключено 12336 браков, расторгнуто 7460 (больше 60%). А с 1990-го по 2018-й включительно заключено браков 511282, расторгнуто 318769 - более 62%.

Досужие статистики называют и основные причины разводов: злоупотребление алкоголем, наркотиками - 41%, отсутствие собственного жилья - 26%, зловредные тещи и свекрови - 16%, отсутствие детей - 8%, долгая жизнь порознь - 6%, колония - 2%, серьезная болезнь одного из супругов - 1%.

Мой старый приятель Олег - психолог. На просьбу прокомментировать сухие цифры человеческих несчастий он ответил, что лучше расскажет о самом памятном эпизоде из своего детства. Вот его рассказ.

"Я не помню, как выглядел мой отец. В семейном альбоме не осталось его фотографий, мама выбросила их.

Отец учил меня бегать, падать, подтягиваться на турнике, не реветь. По вечерам мы ходили на школьное поле недалеко от дома, и там он гонял меня. Отец специально купил секундомер - волшебный прибор, который мог останавливать и запускать время. В горячую минуту мама разбила его, а отец, крикнув "ну и черт с ним!", выкинул разбитый секундомер с балкона. Я долго потом искал его, но не нашел.

Не знаю, что не сложилось в их жизни. Ссорясь, они запирали дверь на кухню и что-то выясняли - до слез, до крика. Я тогда залезал на подоконник и смотрел на улицу, а мой брат Андрейка от их криков и плача иногда забирался в шкаф или под кровать и делал вид, что это у него такая игра. А я злился, что он не пойдет на кухню и не помирит их как-нибудь - он еще маленький, ему можно и расплакаться.

Несколько раз отец собирал чемодан. Мама сидела на кухне и плакала или ходила по комнатам, вытирала пыль, поправляла книги в шкафу. Собравшись, отец выходил в коридор, и мама шла за ним, чтоб закрыть дверь. В коридоре начинался тихий и долгий разговор, почти не делимый на голоса. Наверное, им легче было договориться у двери, понизив голос, чтоб не слышали соседи. И отец возвращался.

И вот однажды он пришел с работы, и мама позвала его ужинать. Кухня была открыта, когда они снова стали ругаться.

- Я не могу, не могу! - закричала вдруг мама.

Кто-то из них хлопнул дверью - так, что чуть стекло не вылетело. Брат строил на полу дом из кубиков, сопел и будто не слышал их. Но я знал, что он слышит: в другое время Андрей иногда повторял слова, которые доносились из кухни.

Они кричали долго, а потом отец вышел и снова стал собирать свой чемодан. Я залез на подоконник, а брат тихо перебрался с кубиками в спальню. Отец подошел, погладил меня по голове и что-то сказал, а голос его был чужим. Я увидел на лице его слезы, и все во мне замерло, потому что в моей жизни он никогда не плакал, а, наоборот, командовал: "Не реви! Ты мужчина!" Ушибся я или устал - он только щелкал секундомером и покрикивал: "Давай! Через не могу! Ты мужчина!"

И еще он читал мне книги. Детские книжки с большими буквами я мог и сам читать, но учиться дальше не хотел: ведь тогда отец не будет читать их мне.

Отец открыл дверь, но мама не пошла за ним в этот раз. Она сидела на кухне и тихо причитала. Дверь хлопнула. Я помчался в коридор и в глазок увидел, как отец с чемоданом, опустив голову, медленно спускается по ступенькам.

Я побежал в спальню, схватил Андрейку под мышки, поднял его и сказал:

- Быстрей! Он ушел! Иди, скажи ей, чтоб догнала его!

А он опять сел на пол и стал складывать свой домик. Даже не заревел - как будто его никто не трогал.

- Иди! - крикнул я. - А то знаешь, что тебе будет?

Но он только сопел.

- Я… я все кубики твои повыбрасываю! И самолет сломаю. Хуже будет!

У него начали кривиться губы. Отец, наверное, уже вышел из подъезда, а он все готовился зареветь.

- Иди, дурак! - крикнул я. - А то я тебя пугать буду по ночам! Заснешь, а я стану привидением! А на улице я тебе знаешь что сделаю? Я тебя в яму спихну!

Он заревел, и в спальню прибежала мама.

- Что ты, маленький мой? - запричитала она и обняла Андрейку. Хотела и меня обнять, но я вырвался и закричал:

- Догони его! Я с тобой не буду жить! Догони!

- Родненький мой, - сказала она, - родненький…

- Я убегу отсюда! - крикнул я. - Из этого проклятого дома!

Я ринулся в другую комнату, распахнул шкаф и стал искать какую-нибудь отцову вещь, а потом увидел на серванте старую механическую бритву и схватил ее. Я выскочил в подъезд, прыгал по лестнице и боялся, что больше не увижу его. Но он не успел исчезнуть. Я почти догнал его под аркой и закричал:

- Подожди, пап! Ты забыл!..

Он остановился, но на меня не смотрел. Слез на его лице уже не было. Он присел, расстегнул чемодан и запихнул туда бритву. Потом поднялся, сунув руку в карман. Он стоял так долго и смотрел куда-то в сторону.

- Ну вот, малыш, - сказал он. - Вот и кончилось все.

Я хотел сказать ему, что он наверняка забыл дома что-нибудь еще, очень нужное, и надо бы вернуться, проверить. Но не смог ничего выговорить.

- Хочешь, - сказал он, - я постараюсь сделать так, чтоб ты жил со мной?

- Да, - сказал я.

Но потом вспомнил про маму и Андрейку и сказал:

- Нет. Лучше ты живи со мной. Живи со мной, пап…

И я заревел. Мне казалось, что если я зареву, то он уже не вернется, но ничего не мог с собой поделать. И он не вернулся. Только поднял меня на руки и даже не поцеловал - просто обнял, подержал и опустил.

- Пока, малыш, - сказал отец. - Будь мужчиной. Пока.

И ушел.

Я сидел в подъезде на корточках и не знал, что теперь будет. А потом кто-то стал спускаться по лестнице, и я выскочил на улицу. У меня больше не было повода догонять его, но я бежал изо всех сил.

И не догнал. На остановке его уже не было.

Вот и все. Так и закончился тот давний день.

Было, правда, еще кое-что. Однажды мама с Андрейкой куда-то ушли, а я решил устроить уборку в кладовке. И в мешке со старой обувью нашел отцовы туфли со стертыми каблуками. Мне повезло: их не выбросила мама; я стоял с мокрой тряпкой и с засученными рукавами и разглядывал их. Внутри туфель пахло кожей и пылью; я вытащил из них комки газет и сел на пол. О чем-то писали газеты в те далекие времена, когда у меня был отец…

Я был еще маленьким, когда отец носил эти туфли. Может, только учился ходить. Мы топали рядом - я в своих ботиночках, которых давно уже нет, и отец вот в этих туфлях.

Когда мама с Андрейкой вернулись, я запихнул обратно газетные клочки и спрятал туфли под кровать. А вечером на пустыре мальчишки жгли костер. Я сжег в нем эти туфли, и теперь отец мой уже не мог вернуться. Он где-то недалеко, километр или сто - неважно, но его мир уже никогда не пересечется с моим, он стал чужим, и это навсегда, вовеки веков, аминь"…

"Карма, - сказал Олег. - Я тоже разведен. Она теперь далеко, ее новый муж усыновил моего мальчика. Я уже вряд ли когда-нибудь его обниму. И что мне твоя статистика?.."

КСТАТИ

Треть миллиона разведенных семей в Воронежской области за 28 лет, и каждая из них несчастлива по-своему. Это две трети миллиона стрессов и несчастий, а с учетом детей - в полтора-два раза больше. А есть еще те, кто разошлись, но развод не оформили. Половина населения региона - это просто уже большая социальная беда. И что делать с ней, никому не ведомо.